Ну, чтобы разбавить негатив по ГП, вот и позитивчик:
ГП в стиле Ф. М. Достоевского:
«В начале июня, в чрезвычайно жаркое время, под вечер, один молодой человек вышел из слизеринской гостиной и медленно, как бы в нерешимости, отправился к женскому туалету на втором этаже.
Он благополучно избегнул встречи с заместителем директора Альбусом Дамблдором на лестнице. Слизеринская гостиная приходилась в самом подвале хогвартского замка и походила более на склеп, чем на гостиную. Альбус же Дамблдор, на попечении коего была вся школа со студентами, кухней и домашними эльфами, помещался одною лестницей выше, в учительской, и каждый раз по дороге в туалет непременно надо было проходить мимо учительской, почти всегда настежь отворенной. И каждый раз молодой человек, проходя мимо, чувствовал какое-то болезненное и трусливое ощущение, которого стыдился и от которого морщился.
Он знал, что Дамблдор следит за ним, и боялся с ним встретиться.
Не то чтоб он был так труслив и забит, совсем даже напротив; но с некоторого времени он был в раздражительном и напряженном состоянии, похожем на ипохондрию. Он до того углубился в себя и уединился от всех, что боялся даже всякой встречи, не только встречи с замдиректора.
Он был задавлен подготовкой к СОВам; но даже это перестало в последнее время тяготить его. Насущными делами своими он совсем перестал и не хотел заниматься. Никакого Дамблдора, в сущности, он не боялся, что бы тот ни замышлял против него. Но останавливаться на лестнице, слушать всякий вздор про всю эту дребедень насчет этики и морали, до которой ему нет никакого дела, все эти приставания о непростительных заклятьях, угрозы и намеки, и при этом самому изворачиваться, лгать, - нет уж, лучше проскользнуть как-нибудь змеей по лестнице и улизнуть, чтобы никто не видал.
В школе жара стояла страшная, к тому Дамблдор затеял ремонт в разгар экзаменов - духота, толкотня, всюду известка, кирпич, пыль, - все это разом неприятно потрясло и без того уже расстроенные нервы юноши. Грязнокровки, поминутно попадавшиеся, довершили отвратительный и грустный колорит картины. Чувство глубочайшего омерзения мелькнуло на миг в тонких чертах молодого человека. Кстати, он был замечательно хорош собою, с прекрасными темными глазами, темными волосами, ростом выше среднего, тонок и строен.
Идти ему было немного; он даже знал, сколько шагов от слизеринской гостиной: ровно семьдесят три. Кран, поворачиваясь, заскрипел, как будто был сделан из жести, а не из меди. В подобных туалетах почти все такие краны. Он уже забыл этот звук, и теперь этот особенный скрип как будто вдруг ему что-то напомнил и ясно представил... Он так и вздрогнул, слишком уж ослабели нервы на этот раз. Немного спустя раковина приподнялась на крошечную щелочку: василиск оглядывал из щели пришедшего с видимым недоверием, и только виднелись его сверкавшие из темноты глаза...»
источник